Связанные кровью - Страница 31

В отличие от Хигберта, Оби считался хорошим командиром. Если бы он не потерял половину своего отряда прямо перед отбором из-за причудливого несчастного случая, в котором фигурировали ведро с угрями и шаровая молния, он вполне мог бы им всё ещё быть. Теперь он служил Пятёркой Горбела и привёл вместе с собой трёх кендар из своей старой десятки: Амон и Барк — первый был его собственным слугой-кадетом, а второй — слугой Горбела, раньше он не мог служить вместе со своим хозяином, поскольку Калдан всё время сам заполнял список товарищей его лордана — и Рори.

Кто ещё?

Досада, меньший хайборн, о котором Джейм мало что знала, за исключением того, что он когда-то был другом Горбела. Судя по тому, как он вертелся на месте, перешептывался и ухмылялся во весь рот идеально белыми зубами, он определённо хотел получить свою старую должность обратно.

Тихий Дур из класса Сокольничего, который держал что-то, по-видимому живое, у себя в кармане, и никогда не вынимал это наружу.

Киббет, брат Киббена.

Всё вместе, это выглядело поистине ядовитой смесью.

III

После всего этого было большим облегчением узнать, что, по крайней мере для Джейм, первым занятием этого дня будет урок Сокольничего.

Мастер-сокольничий Тентира обучал тех кадетов шаниров, кто был связан с различными живыми созданиями, к примеру, вроде Джейм, которая разделяла чувства с Журом. Пусть даже его уроки частенько прерывались то одним, то другим бедствием (облака мух и других насекомых, обезумевшие грызуны, а однажды ливень золотых рыбок с потолка), она всё ещё надеялась узнать, почему её связь с барсом была такой раздражающе непостоянной.

Уже от основания лестницы в Старом Тентире Джейм могла слышать гвалт в соколятнике на втором этаже — потрескивающий, жужжащий рёв, перекрывающийся пронзительными криками разгневанных хищников. Что теперь?

Подойдя к дверям, с Журом на пятках, она резко остановилась, поражённо разглядывая происходящее. Воздух внутри комнаты был превращён в марево маленькими, сталкивающимися друг с другом созданиями, зелеными, золотыми и малиново-красными. Одно из них ударило ей прямо в лицо. Испуганно вздрогнув, она шагнула назад, споткнулась о барса и упала навзничь.

Фасеточные драгоценные камни пристально смотрели в её собственные, поражённо сведённые глаза, прямо с кончика её носа, в то время, как антенны деловито вертелись над лицом, а хитиновые лапки скребли по нижней губе в поисках лучшего захвата. Прежде чем она успела смахнуть его прочь, кузнечик скакнул обратно в кипящую вокруг них свалку. Жур прыгнул следом.

Вытянув вверх свой опознавательный шарф, так что он превратился в маску, и натянув на голову куртку, Джейм осторожно последовала за ним.

Большая часть роя оккупировала южный конец длинной комнаты, где, собственно, и были сами клетки, и где экраны на окнах кое-как защищали от утренней прохлады. Хищные птицы, с колпачками на головах, ястребы и соколы, неистово вопили на своих жёрдочках или раскачивались на них вниз головой, повиснув на ножных путах. Все они слепо били по всему, что их ударяло. Тем временем, маленький кречет Сокольничего в ярости пронзал облако насекомых, наслаждаясь убийственным весельем, хватая и бросая, хватая и бросая.

У северного конца комнаты его хозяин, ругаясь, цеплялся за скамейку. Его собственные, впалые глазницы были наглухо зашиты. Так же как слепой Жур зависел от зрения Джейм, так и Сокольничий был связан со своим кречетом. Сейчас безумные кульбиты и петли птицы определённо заставляли его испытывать сильное головокружение, не говоря уж о рывках его собственной головы, поскольку он инстинктивно пытался следовать за стремительно метающимся взглядом своего партнёра.

— Если будете так любезны, кадет, скажите вашим друзьям подождать вас снаружи.

Гари выглядел застенчивым, а также довольно глуповатым, с изумрудно-зелёными кузнечиками, выстроившимися у него на плечах и руках, подобно хору, задние ноги энергично скрипят, как будто наигрывая ему серенаду.

— Я не думаю, что могу им что-то сказать, Ран. Они просто реагируют на моё настроение. Сегодня утром я проснулся, чувствуя себя счастливым и, ну, в каком-то смысле, пружинистым.

— Тогда сядь и подумай о чём-нибудь тоскливом!

Коман попытался, но кадет Эдирр, известная как Мышь, хихикнула, и он снова подскочил.

Прозвище Эдирр легко объяснялось парой мышей альбиносов, устроивших гнездо в её пушистых, коричневых волосах, которые, принюхиваясь, сидели за ушами кадета, цепляясь за их края тонкими, розовыми лапками. Тем же, чем для Гари были насекомые, для его двойника Эдирр были мыши, только под лучшим контролем.

— Посмотри, что он мне дал! — шепнула она Джейм и показала ей клочок бумаги, на котором было нарисовано нечто, похожее на сморщенный мешок. — Это шляпа, он сказал, а под ней мышь. Он не смог нарисовать мышь.

Гари бросил на них быстрый взгляд и залился краской. Кузнечики скакнули ещё выше.

И неважно, что Коман и Эдирр были соседями, которые частенько находились не в ладах друг с другом, только не в этом классе. Как приятно, думала Джейм, работать за одно с кадетами из множества разных домов, вместо того, чтобы конкурировать с ними. Это и было основным эталоном поведения Тентира. И кстати говоря, училище делало для того чтобы объединить своих кадетов, гораздо меньше, чем могло бы, несмотря на свою цель преодолеть напряжение между домами, хотя бы в пределах среды рандонов.

Гари и Мышь были связаны не с отдельными существами, а с целыми стаями, вторая более близко, чем первый, поскольку её компаньоны жили дольше. Между нами говоря, они были одной из причин, почему остальные кадеты насмешливо называли учеников Сокольничего соколятами. Другой причиной, как подозревала Джейм, была зависть, по крайней мере в отношении Жура и Торви. Ну кто не захочет разделить ощущения с великолепным (пусть и слепым) охотничьим барсом или с неуклюжим, но уже громадным, щенком молокара?